На полярном Урале

Согласитесь, почти все мы, российские рыболовы и подводные охотники, большую часть отпущенного каждому свободного времени проводим на близлежащих водоемах. «Близлежащих» понимается, правда, везде по-разному: для жителя деревни это 3–5 км, для жителя провинциального городка – 10–30 км, а многим москвичам сгонять в выходные за 300–400 км – нет проблем! И все же такие охоты и рыбалки мало чем отличаются друг от друга. Действительно, набор рыбы один: щука, карась, лещ, плотва… ну и прочая привычная рыба наших пресных водоемов. Да и сами водоемы кардинально не разнятся: река побольше, река поменьше, озеро почище, озеро помутнее… И я понимаю тех счастливчиков, которые имеют возможность слетать на какие-нибудь Сейшелы и там насмотреться и настреляться экзотической рыбы.

Текст: Виталий Виноградов

Однако разнообразить свое хобби, получить новые, незабываемые впечатления от него можно, и не пересекая границы страны. Уверен, что многие из коллег никогда не охотились в горных реках и не стреляли лососевых или сиговых рыб. А это, скажу я вам, совсем другая песня!

В начале сентября пятеро моих друзей и я (два охотника, два рыболова и два подводных охотника) вернулись с Полярного Урала. Три недели, проведенные вне столицы, сполна удовлетворили всех участников путешествия вне зависимости от их главных пристрастий. Охотники стреляли уток и боровую дичь, рыболовы всласть наловились хариусов, крупных окуней и щук, а подводные охотники получили совершенно незабываемые впечатления от увиденного. Даже погода отнеслась к нам благосклонно: практически все время было солнечно и тепло.

Всякое путешествие – это дорога. Наша дорога началась в Москве, с Ярославского вокзала. Поезд «Москва – Лабытнанги» без малого двое суток вез нас и наш многочисленный скарб до станции Харп. В Харпе по предварительной телефонной договоренности нас ожидал вездеход на гусеничном ходу, который, взвалив на себя весь одушевленный и неодушевленный груз, без проволочек отправился в путь. Сто километров – не бог весть как далеко, но тундра и каменистое предгорье не самая лучшая дорога. В общем, с учетом поломки и вынужденных ожиданий до места мы добрались за 14 часов. И хотя езда на таком транспорте и по таким местам – уже необычное приключение, все же это была еще только прелюдия к главному. А главное – это сплав по горной реке на катамаране.

Место, куда нас доставила лязгающая многотонная железяка, называется Пятиречье. Едва ли на всем Урале есть еще такое место, где сходятся целых четыре реки. Образуется одна – река Тань-Ю. Стоит ли говорить, что места эти в предгорьях Урала очень красивые? Думаю, и так ясно. Однако прежде чем любоваться красотами природы, мы, походники со стажем, разобрали вещи, установили тент, палатки и на скорую руку приготовили горячую еду. Катамаран собирали уже на следующий день, после того как каждый выловил хотя бы по одному хариусу.

Конечно, за две недели пути на катамаране (более 350 километров) у нас было много интересных событий. Но те из них, которые касаются спиннингов, удочек и ТОЗ-34 12-го калибра, мы оставим для других рассказов, а вот подводные эпизоды рассмотрим подробно и в той последовательности, как они происходили.

Под воду мы с Андреем полезли уже на Пятиречье. И тут сразу же обнаружился такой мой промах в подготовке, который чуть не испортил мне охоту на все путешествие. Промахнулся я с неопреновыми носками, взяв вместо носков толщиной 7 мм носки толщиной 9,5 мм. Представляете, как я впихивал в жесткую калошу своих ласт носки на 2,5 мм толще?! Сразу вспомнил средневековые пытки, которые основывались на продолжительном сдавливании той или иной части тела несчастного. К моему удивлению такая пытка у меня продолжалась первые 30–40 минут, а потом боль пропадала. Объяснить это я и сейчас не могу.

С ружьем, точнее – со стрелами, тоже проблемы были, но и здесь все дело в плохой подготовке. В чехле у меня лежало две стрелы: основная и запасная. Основная была слишком мягкой и потому при каждом попадании в камни гнулась. Я ее правил как мог, зажимая между камней прямо в воде, но, кривая во всех плоскостях и по всей длине, она летела после такой правки куда угодно, только не в цель. Половину промахов я списываю именно на это. А запасная стрела оказалась короткой, и вообще непонятно, как она оказалась в чехле с этим ружьем.

Наконечник я использовал однозубый с дюбелем. Он крошил камни, а сам лишь немного тупился. Но рыба, которую мы стреляли, была мягкой, с мелкой, легко прибиваемой чешуей, поэтому ее и тупой наконечник прошивал нормально. Подтачивал его всего дважды. Почему на не слишком крупного хариуса не использовали трезубец? Причина проста: мы все время надеялись встретить тайменя, а этого силача трезубцем не удержать.

Итак, мы с Андреем смочили свои гидрокостюмы на первой же стоянке. У слияния рек было слишком бурно и мелко, поэтому мы пешком поднялись на километр и залезли в одну из впадающих речек, в русле которой имеется продолжительный спокойный участок. Проплыли его весь и… не увидели ничего живого. Вот так начало! Хариусы появились перед самым сливом в каменистый порог. Приноравливаясь к такой охоте, много мазали. Да и хариус весом в килограмм на приличном течении и большом расстоянии – цель, согласитесь, непростая.

Вторая стоянка была устроена в устье реки Лагорта-Ю, на левом берегу Тань-Ю. В воду я полез через час после завтрака (дабы он не пропал зря!). Опять солнце, исключительно прозрачная вода, настроение – супер! Под самым сливом, где мелко, суетились некрупные хариусы. Крупные по одному-два оказались на большей глубине. Уже на выходе из относительно слабого течения и максимальной (2,5 м) глубины, там, где глубина была всего метр, стояли, пожалуй, самые крупные хариусы – рыбины по 1,2–1,3 кг.

Охота проходила на участке реки 50 метров, в 100 метрах от основного сброса. В дальнейшем выяснилось, что именно эти участки едва ли не единственные, где держится хариус. Активная фаза охоты, то есть когда меня несла основная струя, а я бешено вращал глазами, чтобы своевременно обнаружить цель, успеть навести на нее ружье, поднырнуть и выстрелить, продолжалась 15–20 секунд. Затем надо, включив максимальную скорость, выскочить из этой струи и очутиться под тем берегом, где течение минимальное, независимо от того, удачным был выстрел или нет. Затем следует «пассивная» фаза охоты, в течение которой по самому мелкому месту, обычно с помощью рук и подтягиваясь за камни, вы не плывете, а ползете к той точке выше по течению, где снова начнется активная фаза. На это уходит намного больше сил и времени. С этой точки с перезаряженным ружьем вы снова бросаетесь в пучину, чтобы в очередной раз попытать счастье. Добыл я за ту охоту всего две рыбины, хотя сделал не меньше двадцати кругов и каждый раз стрелял!

Следующий заплыв у нас с Андреем был продолжительным. Прямо со второй стоянки мы плыли вниз самостоятельно, лишь изредка наблюдая катамаран с друзьями то впереди, то сзади себя. Не доплыли мы до следующей стоянки километров пять, да и то только потому, что рыба почти перестала попадаться. Впрочем, к тому моменту мы ее уже не стреляли, ибо необходимое количество для запланированного копчения и соления на куканах уже было. Проплыв не один десяток перекатов и плесов, я теперь с точностью до метра знал, где стоят хариусы. Всюду это выглядело так же, как на второй стоянке. Нельзя сказать, что хариуса в реке было полно: в зависимости от величины и мощи слива, от рельефа дна после него их стояло от 5 до 30 штук. Продолжительные плесы вне зависимости от глубины все время были пустыми.

Единственный раз на плесе я видел хариусов. На правом берегу стоял лагерь геологов, и трое из них рыбачили. Когда рыболовы увидели меня, вдруг появившегося из воды, то сначала остолбенели от неожиданности, а потом долго хохотали. Им не верилось, что на Полярном Урале, в горной реке, когда фактически закончилось лето, кто-то еще может плавать! Я спросил, клюет ли. Говорят: «Плохо». Тогда я подплыл к ним, снял с кукана двух (больше не было) крупных хариусов и бросил им на берег. Только отплыл и тут же взял еще такого же. Снова вернулся к берегу, снял его со стрелы и опять бросил рыболовам. Оказалось, они тоже москвичи. «От москвичей-подводников – москвичам-рыболовам!» – крикнул я и поплыл догонять Андрея и катамаран.

Третью стоянку устроили на большом острове. Вода, окружающая наш остров, совсем мутная, так как является фактически раздвоенным устьем реки Сезым-Юган. Река эта течет из болот, и поэтому ее вода мутно-красная. Здесь мы с Андреем проплыли вниз по Тань-Ю километров пять-шесть. Красная вода Сезым-Югана быстро поглощается хрустальной водой основной реки, и через километр видимость уже с обоих берегов – метров семь. Рыбы практически не видели: для хариуса места уже не те, то есть без порогов и шивер, а для щуки и окуня – еще не те, ибо в русле еще не появилась растительность. Но подводными пейзажами мы просто залюбовались. Паришь над дном, глубина – метров шесть-семь, а дно – это причудливые каньоны: река промыла песчано-галечные участки, а глиняные жилы не смогла, и они возвышаются, словно крутые подводные горы и хребты. Нигде не видел такой красоты!

Следующий переход на катамаране был довольно продолжительным – километров сорок. Если бы мы не останавливались для рыбалки, то на своей четырехсильной «Ямахе» прошли бы весь путь за четыре часа. Остановились на лисьем холме (там было много лисьих нор), где в реке появляются первые острова, а течение все еще мощное, но спокойное. Очередная охота, предпринятая с этой стоянки, подтвердила наши умозрительные предположения: времена охоты на хариусов закончились, и началась охота на окуня и щуку. Вначале щуки некрупные, килограммов до четырех, а окуни (местный стандарт) – от 0,8 до 1,2 кг.

Пятый раз мы разбили свой лагерь в ивняке на правом острове, который образован центральной и правой протокой устья Тань-Ю. В 300 метрах от нас река отдает свою воду озеру Варчаты и прекращает свое существование. Охота с этого места принесла мне отличный трофей – щуку весом более 9 кг. Красавица лежала на дне среди травы и наверняка была полностью удовлетворена собственной охотой: из ее пасти торчали задние лапки и хвост ондатры. Моя стрела ударила за головой, точно посередине широкой спины, поэтому большая рыбина не смогла продемонстрировать и десятой доли своей силы. Протыкая хищные челюсти щуки иглой кукана, я порадовался, что будет отличный снимок крупным планом: огромная голова щуки с торчащими из зубастой пасти лапками и хвостом зверька. Однако мой трофей выплюнул свою добычу, решив, наверное, что она ему уже не к чему, и лишил меня планов на редкий кадр. Опустившаяся на дно ондатра казалась несколько сплюснутой сверху и снизу и была, увы, уже мертвой. Зверек погиб зря, и мне его было жаль.

Очередной ходовой день. Проплыли на катамаране девять километров по мелководному озеру Варчаты и тринадцать по реке Варчатывис, вошли в реку Войкар. Еще через пару километров встали лагерем на правом берегу, перед так называемой тайменьей ямой. Яма действительно оказалась глубокой – порядка восьми метров, но совершенно свободной от тайменей и всего живого. А вот на мелководье мы налетели (или наоборот – они на нас) на стаю сырков. Сырки, или пелядь, тоже относящиеся к лососевым, вошли в Войкар на нерест. Я получил удовольствие, посвятив какое-то время охоте на этих некрупных рыб, тем более что никогда раньше их не видел и не стрелял.

Седьмую стоянку, которая входила в разряд рыболовно-охотничьих, мы сделали у устья реки Ванктывис. Чтобы сказочно охотиться и рыбачить, здесь следовало отойти от палаток всего-то на несколько десятков метров. Видимость в воде – около четырех метров. Глубина до пяти, практически везде с поверхности хорошо видно дно. В первый день я применил тактику прошлого года, а именно: нырял на дно, ложился и ждал появления щуки. Тактика вновь себя оправдала. Со стороны центра реки на меня наплыла зубастая. В полутора метрах остановилась. Я видел ее точно спереди, истинные размеры определить трудно, но по сильно выдвинутой нижней челюсти понимаю, что щучина достойная. Несколько секунд мы смотрели друг на друга (стрелять с такой позиции бесполезно). Затем, решив, видимо, что я ей не по зубам, да и прогнать со своей территории меня тоже не удастся, она начала разворачиваться, подставляя под выстрел свой широченный бок. Промазать невозможно. Рывки у нее, конечно, мощные, но с линя ей не сорваться. Есть первая ходовая щука (8,3 кг).

Потом я подобрал налима на пару килограммов и попал в двух сырков. Видел еще несколько крупных щук, но их уже не стрелял. Андрей вылез с тремя крупными щуками, а видел и стрелять мог в десятки таких же!

На другой день, предшествующий окончательным сборам и дороге в обратном направлении (на самом деле вперед), мы сделали последний, прощальный заплыв. Уж очень хотелось еще разок полюбоваться на свободных, крупных щук. Впечатления от картины, когда с твоего пути отплывают рыбины по 4,5 и более килограммов каждая, вальяжно, без тени тревоги помахивая огромными красными хвостами, потрясающие. Ни мне, ни Андрею ничего подобного ранее видеть не приходилось. Я и сегодня полагаю, что нет в нашей стране другого места, где было бы так много крупной щуки. Кстати, кто не знает и не пробовал: горная щука, живущая в чистейшей проточной воде и питающаяся исключительно лососевыми, хариусовыми и сиговыми рыбами, сама – настоящий деликатес.

Вот так закончилось это путешествие, если рассматривать его с позиций подводного охотника. На самом деле нам предстояло еще плыть на катамаране под мотором около 250 километров по Войкару, Войкарскому сору (озеру), по горной, малой и большой Оби до Лабытнанги. И только потом паровоз неспешно потащил бородатых и довольных путешественников домой, в столицу.