Момент выстрела

Что ни говорите, но именно этот момент – кульминация всего процесса охоты, будь то охота наземная или подводная. Конечно, если ружье в руках Охотника. Все мы – любители природы, всем нам очень по душе бродить с ружьишком по лесу или полю, плавать и нырять в реках и озерах, любуясь подводными пейзажами. Всех нас всецело захватывает процесс поиска и выслеживания добычи. Но настоящий всплеск адреналина испытываем в момент ее обнаружения и принятия решения на выстрел. Истинный охотник готов долго преодолевать всяческие трудности в надежде именно на этот, главный момент.

Текст: Владимир ВИНОГРАДОВ

Выстрел у подводного охотника чем-то схож с выстрелом у наземного, но все же совершенно другой. И не только по результатам. На подводном ружье нет серьезного прицельного устройства, и все маститые подвохи стреляют «рукой». В том смысле, что не выцеливают добычу, а лишь автоматически направляют ружье на нее и тут же жмут на спусковой крючок. Опираясь на свой полувековой опыт и опыт своих многочисленных друзей, смею утверждать, что эффективность такой стрельбы выше, чем той, когда начинаешь выцеливать рыбу и думаешь, как бы не промахнуться. Правда, при условии, что охотитесь вы с одним и тем же ружьем, к особенностям которого привыкла рука. Сразу после смены ружья (на более короткое или длинное, более или менее мощное или с другим расположением ручки) следуют промахи – надо привыкнуть, пристреляться.

Другим существенным отличием стрельбы подводной от наземной является непредсказуемость ее результатов. У наших наземных коллег всего три варианта: промазал, ранил или добыл. У нас же после выстрела все только начинается! При попадании рыбина может порваться и уйти – самый обидный для охотников вариант. Может оторвать линь и унести стрелу, а может и ружье из руки вырвать… Нередко стреляешь в одну рыбу, а со стрелы снимаешь совсем другую. К примеру, стрелял я в щучку, промазал, стрела ушла в ил, который тут же взорвался подстреленным здоровенным угрем. Или стрелял в большого леща, тот увернулся, и на наконечнике оказался совсем маленький подлещик. А бывают и совсем уж курьезные выстрелы: целишься в сома, а стрела вонзается… в бревно, которое в не слишком прозрачной воде выглядело ну точь-в-точь как сом.

Довольно часто удается (конечно, случайно) взять одним выстрелом две или даже три рыбины. Как правило, это стайные и не слишком крупные экземпляры, такие как лещи, язи или караси. Но бывает и так, что на лине и стреле оказываются огромные рыбины, с которыми и один на один справиться непросто. О двух таких уникальных случаях я вам и поведаю.

Чтобы в должной мере оценить тот редкий выстрел, считаю необходимым напомнить следующее. Так как из наших пресноводных рыб у сазана самая крупная и толстая чешуя, то и пробить его гарпуном из подводного ружья труднее всего. Поэтому сазанов и карпов (если они не зеркальные) мы называем «бронированными». К тому же рыба эта вырастает до очень и очень больших размеров. Чуть послабее ружье или побольше дистанция стрельбы – и самый точный выстрел вместо многокилограммового трофея приносит одну или две чешуйки, плотно застрявшие на острие наконечника.

…То была последняя охота сезона. Погода вполне соответствовала первому месяцу зимы: пронизывающий, холодный ветер и температура воды в озере +3^оС. Только солнце пусть не теплом, так светом напоминало, что мы находимся в Крыму. Озеро почти штормило, к нашему берегу нагнало пены, уровень воды поднялся на метр, и она перекатывалась даже через дамбу. Одним словом, в таких обстоятельствах только ненормальный полезет в воду, да еще в мокром гидрокостюме. К счастью, я имел законные основания оставаться на берегу, так как тремя днями раньше подхватил простуду. А Володе деваться было некуда: надо было лезть. И следует признать, уговаривать его не пришлось, даже наоборот: невозможно было остановить.

Итак, Владимир, повизгивая и поскуливая, разделся, облачился в гидрокостюм и ушел в озеро. Мы же грели воду, чтобы через полчаса влить ее под гидрокостюм охотника и таким образом продлить его «удовольствие». Всего наш товарищ на нескольких таких теплых «вливаниях» проплавал более трех часов.

«Вода, – рассказывал потом Владимир, – изрядно помутнела: ветер и волна сделали свое черное дело. Видимость у дна не превышала двух метров. На одном участке обнаруживаю еще меньшую прозрачность и делаю верный вывод: не иначе, карпы намутили. Сами знаете, за ними такое водится. Ныряю и делаю залежку.

Лежу, значит, я на дне и отсчитываю секунды, которых, как известно, чем больше, тем они длиннее. Уже можно было бы и наверх, но шестое чувство подсказывает, что где-то рядом ходят карпы. И вот боковым зрением вижу надвигающуюся на меня слева тень. И хотя я точно не знаю, что это, но сомнений нет: кроме крупной рыбины, ничего другого быть не может. И я стреляю. Стреляю – и сразу наверх. Длинный линь позволяет мне всплыть с шестиметровой глубины. Внизу кувыркается моя добыча. С поверхности я не вижу, но уверен, что сейчас она наворачивает на себя донные водоросли и траву. Так оно и оказалось. После двух-трех глубоких вдохов снова ныряю и вслепую, по своему линю иду вниз. Нащупываю в мути растительный ком, просто обхватываю его и тащу к поверхности.

Уже наверху, распутывая и обрывая зеленые листья и нити, освобождаю спеленатого зеркального карпа. Хорош карпище! Привычно пересаживаю его на кукан, очищаю гарпун и вставляю его в ружье. Пытаюсь намотать линь на линесбрасыватель, а он из глубины не идет. И тут я понимаю, что внизу на лине еще что-то есть. Начинаю это «что-то» с усилием тянуть к себе и чувствую мощную потяжку. Ага, значит, это все-таки рыбина. Вот проявились контуры, а затем всплыл во всей красе… карп! Да еще какой! Настоящий бронированный гигант был нанизан на линь и вел себя удивительно спокойно: очевидно, гарпун задел позвоночник.

Посадив вторую добычу на кукан, сразу почувствовал, что они своей общей массой меня начали притапливать и переворачивать на бок и спину. Все, пора к берегу. И странное дело – я совсем забыл про холод…»

Владимир поразил тем выстрелом карпа на 20 кг и зеркального карпа на 17! А вот другая невыдуманная история, произошедшая уже с другим героем, с другой рыбой и в другом водоеме.

Эта подводная ниша в береге почти всегда имела усатого и хвостатого жильца, временного или постоянного, в зависимости от времени года. Знал об этом егерь, который обслуживал Григория, но крайне редко отвозил туда охотников. Не из вредности или жадности, а потому что охота в глубокой протоке на крупного сома – дело серьезное и небезопасное. К тому же в протоке всегда довольно сильное течение, а прозрачность редко достигает полутора метров. Но самое главное – в этой протоке браконьеры ставят самоловы на осетровых рыб, которые способны собирать дань не только среди рыб, но и среди всех, кто плавает. Но похоже, Григорий произвел на егеря впечатление опытного и зрелого охотника, иначе он не рассказал бы ему про этот сомовий дом.

И вот пришел тот день. Егерь сбросил газ, лодка по инерции прошла еще десяток метров и уткнулась носом в стену тростников, которая возвышалась над водой на добрых четыре метра.

«День выдался пасмурный, а тут еще у меня «сдох» фонарик, – рассказывает Григорий. – Обнаружил я это, когда был уже в воде и вдали от лодки, поэтому возвращаться не стал. Под водой видимость упала до метра. Я решил не зацикливаться на уже известной мне нише и поискать еще хорошие места. Но ничего достойного не попадалось.

В какой-то момент этих поисков, медленно продвигаясь вдоль дна в непосредственной близости от береговой стены, я сначала почувствовал, а потом и увидел, что в перчатке моей левой руки сидит крюк. Тот самый острейший браконьерский крюк, о котором и я знал, и егерь меня предупреждал! Я невольно отдернул руку, и…вот уже три крюка держат меня за перчатку! Мое счастье, что они зацепились еле-еле, за самый верх ткани, но самое главное, что я не запаниковал. Положив ружье на дно, я осторожно отцепил все три крючка, подхватил ружье и поскорее наверх.

На поверхности никак не удавалось успокоиться. Я тут же вспомнил московского подвоха Влада, который в прошлом сезоне в этих же местах повис на таких крюках и не дотянул до поверхности всего пару метров. Сердце колотилось так, будто я только-только финишировал на стометровке. Не знаю, сколько времени ушло у меня на психологическое успокоение, но дальше я нырял с утроенной осторожностью. Не маячь перед моим сознанием реальная и близкая возможность новой встречи с монстром, я бы точно вернулся в лодку…

Так, дойдя до тех самых деревьев, ничего, достойного выстрела, я не нашел. Включаю фонарь…тьфу ты! Забыл уже, что он не работает. Ладно, попробуем так. С первого же нырка, хотя и не сразу, вышел к «окну», за ним – кромешная тьма. Вглядываться времени уже нет, хочется дышать. Всплыл. Следующим нырком сразу приставляю маску к дырке и жду, когда глаза адаптируются к темноте и начну что-то различать. Ага, рыба в нише есть: вижу некое движение. Наконец достаточно четко проступили контуры сома, за которым вижу второго! Отставив ружье на положенное расстояние, чтобы стрела успела разогнаться в стволе, жму на спусковой крючок.

Я ожидал взрыва, но этот взрыв превзошел все ожидания. Сом махнул в мою сторону и очень удачно сбил с лица маску. Удачно – потому что она оказалась у меня на шее, а не где-нибудь на дне. Всплывал наверх я уже вслепую, зажмурив глаза. На поверхности обнаруживаю маску у себя на груди и благополучно надеваю ее на лицо. Загубник – в рот, теперь я могу опустить голову в воду и пытаться разобраться в ситуации.

Ничего, конечно, с поверхности видно не было. Что-то бурлило внизу, треск был слышен, а линь тянулся и дергал ружье в сторону, опять вниз по течению. Надо нырять, но и отдохнуть тоже надо. Нырнул я через минуту или полторы. За это время бурление подо мной почти прекратилось, течение быстро снесло поднятую муть, и моим глазам предстали два очень приличных сома. Оба были на стреле, но если первый бит был хорошо, то крайний еле держался на обрывке шкуры. В надежде столкнуть первого на линь вынужден был взяться за стрелу (чего делать нельзя, и я это давно знаю). Легко раненный сом тут же этим воспользовался, дорвал последний удерживавший его лоскут кожи – и был таков. Я, держа в одной руке ружье, а в другой – стрелу, гребанул к поверхности. Оставшийся сом, вместо того чтобы сползти подальше по линю, ринулся ко мне и… схватил за руку, которой я держал стрелу. Ну, эти их вредные привычки мне давно известны, поэтому атака должного впечатления на меня не произвела. Подержит-подержит и отпустит. Так оно и получилось.

Мой егерь-хранитель (почти ангел-хранитель) быстро оказался рядом. Я передаю ему стрелу, помогаю забросить рыбину в лодку и в это время вижу, что ружье, которое я бросил на поверхности, как-то странно себя ведет. То нырнет, то вынырнет, и что-то явно тащит его поперек течения. Оказалось, на сильно распущенном лине был еще сом! Тот самый, первый, в которого я и стрелял.

Взвешивание на базе показало: первый сом – 51 кг, второй – 24. Третий был точно такой же, как и второй.